Эрин Моргенштерн - Ночной цирк [Litres]
– Тара, – поправляет она.
– Вас не различить, – жалуется Чандреш, дымя сигарой. – Это ужасно. Вы должны всюду ходить вместе, чтобы не ставить людей в неловкое положение, как сейчас.
– Брось, Чандреш, мы даже не близнецы.
– И кто же из вас старшая?
– А вот это секрет, – смеется Тара. – Вечер уже можно объявить успешным?
– Пока все идет как надо, моя дорогая, но вся ночь еще впереди. Как себя чувствует миссис Мюррей?
– Полагаю, с ней все в порядке, хотя последние новости я слышала с час назад. Повезло же этим близнецам родиться в такой момент.
– Хорошо, если они будут похожи, как вы с сестрой. Мы могли бы одеть их в одинаковые костюмы.
Тара заливается смехом:
– Ты мог бы дождаться, пока они хотя бы научатся ходить!
Двенадцать лучников занимают места вокруг черной чаши будущего факела. Тара и Чандреш прерывают разговор, чтобы насладиться зрелищем. Тара наблюдает за лучниками, а Чандреш разглядывает посетителей, все внимание которых нацелено на готовящееся действо. При появлении лучников они из толпы внезапно превратились в публику, словно по мановению руки дирижера. Все идет точно так, как было задумано.
Лучники одну за другой выпускают стрелы, и каждый выстрел заставляет пламя вспыхивать новым цветом. Часы отсчитывают удары, которые гулко разносятся по внезапно расцвеченному цирку.
После двенадцатого удара огонь вспыхивает особенно ярко, становясь белоснежным и жарким. Вся площадь внезапно содрогается; шарфы развеваются, несмотря на полное безветрие, колеблются пологи шатров.
Публика взрывается шквалом аплодисментов. Тара тоже восхищенно хлопает, но Чандреш, пошатнувшись, роняет сигару на землю.
– Чандреш, что с тобой? – пугается Тара.
– Голова закружилась, – отвечает он. Взяв его под руку, чтобы он не упал, Тара уводит Чандреша к ближайшему шатру, прочь от толпы, которая вновь пришла в движение и растекается во все стороны.
– Ты тоже это почувствовала? – спрашивает он. Его колени дрожат, и Тара с трудом удерживает его от падения, когда их задевает случайный прохожий.
– Что почувствовала? – недоумевает она, но Чандреш, явно еще не пришедший в себя, оставляет ее вопрос без ответа. – И почему никто не догадался расставить здесь скамейки? – бормочет Тара себе под нос.
– Мисс Берджес, у вас какие-то проблемы? – слышит она голос позади себя. Обернувшись, она видит встревоженного Марко с неизменным блокнотом в руках.
– О, Марко, вот и ты, – с облегчением выдыхает она. – Чандрешу стало плохо.
Прохожие начинают оглядываться на них. Марко берет Чандреша под руку, уводит его в тихий уголок и заслоняет собой от толпы, чтобы создать иллюзию уединенности.
– Давно он в таком состоянии? – интересуется Марко у Тары, помогая Чандрешу держаться на ногах.
– Нет, это случилось внезапно, – отвечает она. – Боюсь, он может потерять сознание.
– Я уверен, что волноваться не стоит, – успокаивает ее Марко. – Возможно, это из-за жары. Я обо всем позабочусь, мисс Берджес. Не переживайте.
Тара с сомнением хмурится и не торопится уходить.
– Не переживайте, – настойчиво повторяет Марко.
Чандреш смотрит под ноги, словно в поисках чего-то, и, кажется, не слышит их разговора.
– Если ты настаиваешь, – сдается Тара.
– Он в надежных руках, мисс Берджес, – говорит Марко и, прежде чем она успевает сказать хоть слово, поворачивается и растворяется в толпе, уводя Чандреша за собой.
– Вот ты где, – окликает ее Лейни, выныривая откуда-то сбоку. – А я тебя повсюду ищу. Ты видела церемонию? Правда, потрясающее зрелище?
– Несомненно, – отвечает Тара, с тревогой всматриваясь в лица людей.
– Да что с тобой? – спрашивает Лейни. – Что-то случилось?
– Что тебе известно о секретаре Чандреша? – вместо ответа интересуется Тара.
– Марко? Не слишком много, – пожимает плечами Лейни. – Он работает на Чандреша уже несколько лет, в основном ведет бухгалтерию. Вроде бы раньше занимался наукой, но что именно он изучал, я понятия не имею. Где он учился, тоже не знаю. Он не больно-то словоохотлив. А ты почему спросила? Хочешь разбить очередное сердце?
Вопреки своему беспокойству, Тара улыбается:
– Да нет, ничего подобного. Просто стало любопытно. – Она берет сестру под руку. – Давай-ка прогуляемся. Здесь полно тайн поинтереснее этой.
Рука об руку они уходят в толпу, окружившую пылающий факел. Зрители продолжают разглядывать его, завороженные пляской сверкающего белого пламени.
Падение
Ты попадаешь в шатер, где выступление проходит у тебя над головой. Тут и акробаты, и эквилибристы, и воздушные гимнасты. В ослепительном свете прожекторов они подвешены под куполом шатра, словно звезды и планеты в космосе.
Страховочная сетка отсутствует.
Ты наблюдаешь за представлением с удобной, хоть и не вполне безопасной, как тебе кажется, точки – прямо под выступающими, и преграды между вами нет.
Над твоей головой на разной высоте, повиснув на лентах, кружатся девушки в украшенных перьями костюмах. Марионетки, которые сами себя дергают за ниточки.
В качестве трапеций используются обычные стулья, с ножками и спинками.
Круглые решетчатые сферы, напоминающие птичьи клетки, поднимаются и опускаются, а один или несколько воздушных гимнастов оказываются то внутри сферы, то снаружи, то встают на нее сверху, то повисают на решетках под ней.
В центре шатра за одну ногу подвешен на серебряном шнуре человек во фраке. Его руки сложены за спиной.
Чрезвычайно медленно он начинает двигаться. Сперва опускает руки, одну за другой, постепенно вытягивая их вниз.
Он вращается вокруг своей оси. Все быстрее и быстрее, до тех пор пока не превращается в черное пятно на конце шнура.
И вдруг, замерев, срывается вниз.
Зрители бросаются врассыпную, обнажая клочок земли под ногами – твердой и ничем не защищенной.
Ты не хочешь на это смотреть. И ты не можешь отвести взгляд.
А потом он останавливается. Зависает на уровне зрительских глаз на своем серебряном шнуре, который теперь кажется бесконечно длинным. Его голова увенчана цилиндром, руки спокойно вытянуты вдоль тела.
Пока толпа приходит в себя, он вытягивает руку в перчатке и приподнимает цилиндр.
Согнувшись пополам, он демонстрирует нарочито церемонный поклон – вверх ногами.
Толкование снов
Конкорд, Массачусетс, октябрь 1902 г.
Весь день Бейли не может дождаться захода солнца, но оно не внемлет его уговорам и не ускоряет свой обычный ход – ход, о котором Бейли раньше даже не задумывался и который теперь кажется ему мучительно неторопливым. Он даже сокрушается, что сегодня выходной и нет занятий в школе, которые помогли бы скоротать часы ожидания. Ему приходит в голову, что можно немного поспать после обеда, но он слишком взволнован внезапным появлением цирка, чтобы уснуть.
